(no subject)

Надо написать про Никерсон, пока ещё что-то помню. Во-первых, там были американцы! Мы теперь ездим на неправильную зону, там ложатся вовремя спать, рано встают, песен не поют, а к нам на ежедневный поздний костёр приезжал на велосипеде ренджер Эрик, который уговаривал нас вместо шумной болтовни прислушаться к лесной тишине. Не помогало. Русские - страшно болтливая нация, а евреи вообще не затыкаются. Какая к чёрту лесная тишина. Пускай лучше она к нам прислушается, много чего интересного узнает.

К тому же у нас с собой было неслабое количество детей, особенно маленьких девочек. Их вообще замолчать не заставишь. Тем более к вечеру они входили в особое состояние, называемое игрой в мафию, которое сопровождается громкими спорами, воплями, хохотом, и прочим шумом. Всего на трёх мамаш у нас было сначала восемь маленьких детей и три взрослые девицы, а потом девицы исчезли, а детей стало девять. На пляже я разговорилась с тёткой, которая, как выяснилось, жила на той же зоне что и мы. Она спросила номер нашего участка и сказала что каждый день восторгается нашей clothes line. Дети впрочем нас не слишком обременяли. Утром они ели хлопья, вечером сосиски, а в промежутке играли в Гарри Поттера. Обсудив это, мы пришли к выводу что жизнь стала намного легче, чем несколько лет назад, когда на пляж приходилось таскаться с детскими пелёнками, бутылками, и прочей дрянью. Это я для свеженьких родителей в моей френдленте, которые наивно считают что их жизнь кончилась. Ерунда, она только начинается.

Я почти научилась спать в палатке. И даже спала бы, если бы не Эська, которая похоже у нас лунатик. Она каждую ночь вскакивала, включала фонарик, шёпотом кричала что не может спать в такой темноте, и вообще спать не может. Потом она принималась тем же громким шёпотом с кем-то ругаться, чего-то доказывать, и вообще вела себя чрезвычайно агрессивно. Однажды она завела с невидимым собеседником длинную беседу, в процессе которой тот очевидно поинтересовался как пройти на озеро. Эська во сне не помнила и спросила у меня. Я решила что проще будет ответить, чем выяснять отношения. Надо идти прямо, а потом повернуть налево, сказала я. Эська всё это дословно пересказала. Уж не знаю дошёл ли её собеседник до пляжа. В последнюю ночь она передвинулась на Бенькин матрац. Потом села, и долго тяжёлым взглядом разглядывала спящего Бенечку. Потом очевидно догадалась, что он спит на её спальнике, и решила принять меры. Подняла руку, прицелилась указательным пальцем, еле я успела её остановить. Короче, я не очень там высыпалась.

Сарка пока что в Израиле. По иронии судьбы база, на которую её определили, находится прямо рядом с Маале Адумим, очень удобно добираться на выходные. Условия там какие-то супер шикарные, даже есть кондиционер. Правда, как она рассказала, база эта для джобников, которые уходят на ночь домой, поэтому общение с солдатами не очень получается. А те несколько, которые остаются там на ночлег, производят депрессивное впечатление. Всё время жалуются на базу, ждут не дождутся когда отслужат, в общем не похожи на бравых Голани. Сарку её школьный раввин предупреждал чтобы она не шла на такую базу, но кто же её спрашивал. Зато там куча ребят из Франции и несколько американцев. Французы ей нравятся гораздо больше. Она даже припомнила ту полдюжину слов, которую выучила за пару лет учёбы. Ещё она сильно улучшила свой русский. С ивритом дела обстоят не так хорошо. Она пытается разговаривать на иврите с израильтянами, а те, чтобы не слушать это безобразие, быстренько переходят на английский. Знакомая история. Ещё её удивило что там отлично кормят. Гы. Я помню как на ульпане на нашей иерусалимской работе, когда мы болтали про еду, один американец, когда-то отслуживший в израильской армии, сказал что самое вкусное блюдо в его жизни случилось именно там.

Да, а ещё тов. Крупскому исполнилось в пятницу 50 лет. Я спросила у своей тётки что мне делать с таким старым мужем. Донашивать, твёрдо сказала та.