Как я провёл выходные
Aug. 19th, 2013 12:30 amВ эти выходные мы сделали то, чего никогда не делали до сих - съездили в Нью Хемпшир на шабатон Пети Полонского. Поехали всем имеющимся в наличии на сегодняшний день семейством, включая Сарку и собаку, только коты остались дом сторожить. Сарку и собаку пришлось уговаривать, ссылаясь на обещанный мне отдельный домик. Собака согласилась быстро, а вот Сарка сопротивлялась до последнего и решилась присоединиться в пятницу примерно к концу рабочего дня.
Эти шаббатоны проходят довольно давно, на территории лагеря русской математической школы. Об этом мы знали и совсем не ожидали пятизвёздочного отеля, но всё же были несколько удивлены когда по прибытии нас распределили в домик с уютным названием Хуторок с уточнением что женщины в одной комнате, мужчины в другой. Зато, сказали, есть туалет и душ. Как, хотела завопить я, а как же обещанная отдельная обитель, но решила раньше времени не скандалить, и мы послушно поехали по назначению. Добравшись до Хуторка, оказалось что женская комната проходная, вышеупомянутый дефицитный сортир с душем находятся на женской территории, и стенки там, прямо скажем, очень тонкие, а слышимость, мягко выражаясь, прекрасная. К нашему приезду мест уже практически не оставалось, поэтому мне пришлось устроиться прямо у этой стенки, что также не прибавило радости.
Как же так, вопросила я у организатора, где отдельный дом, я девице обещала, собаку привезла! Выяснилось что лагерь почти весь сдан какой-то православной организации, а нам оставили считанные домики, отсюда дефицит с жильём и уплотнение. Вот блин крестоносцы на нашу голову, в сердцах сказала я, и пошла выпивать, в надежде что сон будет крепче. После обеда мне хорошие люди выдали ещё валокардинчику, пообещав что буду спать как ребёнок, невзирая на тяжёлые жилищные условия.
Ни алкоголь, ни валокардин мне не помогли. Всю ночь напролёт я слушала как прямо под ухом за стенкой кто-то, ну в общем понятно. Если учесть что обед был обильный, вина выпили много, а Хуторок был забит до отказа, то паломничество в сортир не прекращался практически ни на минуту. Во всяком случае мне под влиянием валокардинчика так казалось. Пару раз, когда мне вроде удалось отключиться, меня будили девицы - то Сарка, которая ходила купаться на озеро с нашими друзьями и почему-то должна была мне сообщить о своём прибытии, то Эська, которая полночи где-то шлялась с другими тинейджерами и объявилась уже часа в три со спальником на шее и тоже как послушная дочь сочла нужным меня разбудить и доложить что с ней в порядке. Собака спала у меня в ногах и к счастью не сочла своим долгом сторожить дом и реагировать на непонятные ночные шорохи. Иначе непонятно что бы со мной сделали остальные обитатели Хуторка.
На следующий день начали поступать первые представители можно сказать ответственных съёмщиков. Сначала появился поп в длинной чёрной рясе. О, обрадовался Петя, дочернee предприятие! Дочернee предприятие впрочем не проявилo никакого интереса к представителям материнской религии, они в воскресенье ожидали прибытия 45 детей и им хватало своих забот. Их присутствие прошло практически незамеченным до самого вечера, когда, во время третьей трапезы, раздался звон колоколов. Ну это вы ребята уже переборщили, заметил Петя. Зато обрадовались остальные мужики и сказали что это звонок на Маарив. Потом проверили часы - оказалось что православные немножко поторопились.
Сама суббота прошла весьма приятно. Мы ходили гулять на озеро и без конца трепались, дети резались в пинг-пинг и ещё во что-то, тинейджеры где-то болтались, Сарка читала книжку. Собака пользовалась таким успехом у детского коллектива, что к вечеру у неё был такой же вид как у меня после рабочего дня, и она, подобно нашему серому коту, при очередной вспышке детской любви, ложилась на землю, закрывала глаза и притворялась мёртвой. Мы решили что ей поpа на отдых и отправили её в Бостон вместе с Сарочкой, которой в воскресенье нужно было на работу. Перед отъездом по просьбе родителей тов. Крупский повёл её попрощаться с частью детей и сказал что, услышав детские голоса, вместо того чтобы как обычно завилять хвостом, бедное животное наоборот съёжилось и хвост поджало. Так собака в весьма ещё юном возрасте постигла важную жизненную мудрость что всё хорошо в меру.
В этот же вечер уехала большая часть народу, так что мы с Эськой сумели захватить отдельную комнату в другом доме. Там было дивно, никто не мешал спать кроме Эськи, которая опять полночи прошлялась с тинейджерами, зато шум ночного сортира до меня не долетал. В воскресенье утром я проснулась от звона колоколов. Вот нехристи, спросонья хотела выругаться я, но вспомнила что не по адресу. Сделала попытку заснуть, как тут раздались звуки шофара. В ужасе я подумала что сейчас услышу пенье муэдзина, но по счастью второму дочернему предприятию места в русском математическом лагере не хватило.
Перед отъездом домой мне за ночные страдания выдали арбуз. Дети сказали что им понравилось. Собака нас встретила с распростёртыми объятиями и сказала что в гостях хорошо, но дома лучше. Коты с ней согласились. Я лежу в собственной кровати, печатаю много букв и тоже так думаю. There is no place like home.
Эти шаббатоны проходят довольно давно, на территории лагеря русской математической школы. Об этом мы знали и совсем не ожидали пятизвёздочного отеля, но всё же были несколько удивлены когда по прибытии нас распределили в домик с уютным названием Хуторок с уточнением что женщины в одной комнате, мужчины в другой. Зато, сказали, есть туалет и душ. Как, хотела завопить я, а как же обещанная отдельная обитель, но решила раньше времени не скандалить, и мы послушно поехали по назначению. Добравшись до Хуторка, оказалось что женская комната проходная, вышеупомянутый дефицитный сортир с душем находятся на женской территории, и стенки там, прямо скажем, очень тонкие, а слышимость, мягко выражаясь, прекрасная. К нашему приезду мест уже практически не оставалось, поэтому мне пришлось устроиться прямо у этой стенки, что также не прибавило радости.
Как же так, вопросила я у организатора, где отдельный дом, я девице обещала, собаку привезла! Выяснилось что лагерь почти весь сдан какой-то православной организации, а нам оставили считанные домики, отсюда дефицит с жильём и уплотнение. Вот блин крестоносцы на нашу голову, в сердцах сказала я, и пошла выпивать, в надежде что сон будет крепче. После обеда мне хорошие люди выдали ещё валокардинчику, пообещав что буду спать как ребёнок, невзирая на тяжёлые жилищные условия.
Ни алкоголь, ни валокардин мне не помогли. Всю ночь напролёт я слушала как прямо под ухом за стенкой кто-то, ну в общем понятно. Если учесть что обед был обильный, вина выпили много, а Хуторок был забит до отказа, то паломничество в сортир не прекращался практически ни на минуту. Во всяком случае мне под влиянием валокардинчика так казалось. Пару раз, когда мне вроде удалось отключиться, меня будили девицы - то Сарка, которая ходила купаться на озеро с нашими друзьями и почему-то должна была мне сообщить о своём прибытии, то Эська, которая полночи где-то шлялась с другими тинейджерами и объявилась уже часа в три со спальником на шее и тоже как послушная дочь сочла нужным меня разбудить и доложить что с ней в порядке. Собака спала у меня в ногах и к счастью не сочла своим долгом сторожить дом и реагировать на непонятные ночные шорохи. Иначе непонятно что бы со мной сделали остальные обитатели Хуторка.
На следующий день начали поступать первые представители можно сказать ответственных съёмщиков. Сначала появился поп в длинной чёрной рясе. О, обрадовался Петя, дочернee предприятие! Дочернee предприятие впрочем не проявилo никакого интереса к представителям материнской религии, они в воскресенье ожидали прибытия 45 детей и им хватало своих забот. Их присутствие прошло практически незамеченным до самого вечера, когда, во время третьей трапезы, раздался звон колоколов. Ну это вы ребята уже переборщили, заметил Петя. Зато обрадовались остальные мужики и сказали что это звонок на Маарив. Потом проверили часы - оказалось что православные немножко поторопились.
Сама суббота прошла весьма приятно. Мы ходили гулять на озеро и без конца трепались, дети резались в пинг-пинг и ещё во что-то, тинейджеры где-то болтались, Сарка читала книжку. Собака пользовалась таким успехом у детского коллектива, что к вечеру у неё был такой же вид как у меня после рабочего дня, и она, подобно нашему серому коту, при очередной вспышке детской любви, ложилась на землю, закрывала глаза и притворялась мёртвой. Мы решили что ей поpа на отдых и отправили её в Бостон вместе с Сарочкой, которой в воскресенье нужно было на работу. Перед отъездом по просьбе родителей тов. Крупский повёл её попрощаться с частью детей и сказал что, услышав детские голоса, вместо того чтобы как обычно завилять хвостом, бедное животное наоборот съёжилось и хвост поджало. Так собака в весьма ещё юном возрасте постигла важную жизненную мудрость что всё хорошо в меру.
В этот же вечер уехала большая часть народу, так что мы с Эськой сумели захватить отдельную комнату в другом доме. Там было дивно, никто не мешал спать кроме Эськи, которая опять полночи прошлялась с тинейджерами, зато шум ночного сортира до меня не долетал. В воскресенье утром я проснулась от звона колоколов. Вот нехристи, спросонья хотела выругаться я, но вспомнила что не по адресу. Сделала попытку заснуть, как тут раздались звуки шофара. В ужасе я подумала что сейчас услышу пенье муэдзина, но по счастью второму дочернему предприятию места в русском математическом лагере не хватило.
Перед отъездом домой мне за ночные страдания выдали арбуз. Дети сказали что им понравилось. Собака нас встретила с распростёртыми объятиями и сказала что в гостях хорошо, но дома лучше. Коты с ней согласились. Я лежу в собственной кровати, печатаю много букв и тоже так думаю. There is no place like home.